Отлет с Хаукон Венья Дилан не запомнил, потому что был без сознания. Зато прилет с трудом бы смог забыть, по крайней мере, в ближайшие несколько дней.
О том, что они прибывают, ему сообщили трое ницшеанцев из свиты эрцгерцога. Впрочем, не трудно было понять, что явились они в каюту вовсе не за этим. Кажется, Боливар не оставлял надежд на то, что признание удастся выбить.
Наверно, можно было рискнуть и назвать те координаты, которые были ему известны. Это позволило бы подтвердить или опровергнуть предательство Радэ. Вот только рисковать «Андромедой» ради желания развеять, наконец, свои сомнения, было слишком глупо. К тому же, это свело бы на нет игру Радэ, если, конечно, ницшеанец все же играл.
Доводы рассудка твердили Дилану обратное, но сам он отчаянно цеплялся за эту мысль, боясь, что она окажется ложью не меньше, чем боялся за участь Беки и Харпера. И за то, что сможет не выдержать задуманного Боливаром воздействия через них...

Свое перемещение с корабля обратно в комнату Хант почти не видел. Разве только какие-то обрывочные картинки. Восприятие реальности вернулось уже тогда, когда его швырнули на пол и, наконец-то, оставили в покое.
Стоило пошевелиться, как стало понятно, что на этот раз он отделался не так легко, как в прошлый. Ребра нестерпимо ныли, лицо горело, а на левой щеке ощущалась засохшая корка крови, натекшая из ссадины.
Взгляд сконцентрировался на умывальнике и, уцепившись за койку, Дилан сумел-таки принять вертикальное положение и добраться до мойки. Зеркала не было, но даже без него капитан догадывался, что выглядит достаточно паршиво.
Холодная вода обожгла ссадину не хуже кипятка, заставляя застонать, но Хант все же пересилил себя, продолжая стирать кровь с лица.
На этом его способность к действию и закончилась. Даже не закрыв кран, Дилан просто плюхнулся на пол рядом с раковиной, прижался спиной к холодной стене и закрыл глаза. И сейчас вот так сидеть и не шевелиться было почти блаженством.

Отредактировано Дилан Хант (2015-08-07 21:30:32)

Когда дверь снова открылась, Хант мысленно застонал, очень хотелось вжаться в стену и стать незаметным, чтобы его хотя бы на время оставили в покое. Но мысль о том, что это может быть эцргерцог заставила Дилана открыть глаза – не хотелось показывать Боливару насколько эффективным оказались его методы воздействия.
Боливара в комнате не оказалось, вместо него был…Радэ. Почему-то в первую секунду при виде ницшеанца сердце радостно дрогнуло. Первой мыслью была мысль о том, что Телемах пришел сюда, чтобы помочь…
Пришлось сделать усилие, чтобы задушить эти эмоции и не позволить им отразиться на лице. Было слишком страшно показаться дураком, ждущим помощи, в глазах возможного предателя.
Дилан уцепился рукой за мойку и с трудом поднялся. Не хотелось вести такой разговор, сидя на полу, в этой ситуации приходилось смотреть на собеседника снизу вверх, а это раздражало.
Слова Радэ были слишком далеки от тех, которые Хант хотел бы услышать. В груди что-то защемило. Робкая надежда на игру ницшеанца затрещала по швам, грозя лопнуть в любую секунду. Единственное, что удерживало ее от этого, предположение Ханта о том, что разговор может прослушиваться.
Что ж, если это так, и Боливар ждет его ответа, он его услышит.
-  Откуда ты знаешь, что Боливар станет хорошим лидером? – усмехнулся Хант, но разбитые губы тут же вспыхнули болью, и усмешка вышла жалкой и кривой. – Откуда ты знаешь, что он будет защищать другие планеты Содружества? Это он тебе обещал? А он не сказал, откуда возьмет корабли?
Много говорить было тяжело, не хватало воздуха, пришлось сделать паузу.
- Триумвиры трусы и не готовы взять на себя ответственность, с этим трудно спорить, но это не значит, что они так просто отдадут власть. Будет война, Радэ. Да, с «Андромедой» Боливар победит, но все равно после этой победы у него останется намного меньше кораблей, чем до нее. И этих кораблей просто не хватит, чтобы одолеть магогов.
И снова вынужденная пауза, чтобы перевести дыхание. Дилан предупреждающе поднял руку, прося его не перебивать. Он не собирался дискутировать, он просто хотел договорить.
- Или ты думаешь, что перед лицом магогской угрозы ницшеанские племена объединяться? - и снова усмешка, ее трудно было сдержать даже несмотря на боль. – У твоего народа уже был такой шанс, и он его упустил. Как только другие племена узнают, что в Содружестве война, они попытаются захватить его, сместив Боливара… И все, что останется магогам – это добить ослабленные этой междоусобицей планеты.
Впрочем, не это сейчас было важно. Не об этом следовало говорить.
- Но даже если предположить, что этого не случится, триумвиры добровольно отдадут власть, и Боливар победит магогов, какой мир он построит после этого? В нем не будет ничего от тех принципов демократии и свободы, которые царили на Теразеде. Да и сам Теразед превратится в ницшеанскую колонию, с которой будут забирать рабов, как скот, на продажу. Ты, правда, хочешь такой участи для своей родной планеты и тех людей, которых ты знал всю свою жизнь?
Сердце замерло в ожидании ответа. Умом Дилан понимал, каким он будет. И все же отчаянно ждал другого.

Слова Радэ заставили Дилана стиснуть зубы. От нахлынувшего разочарования хотелось завыть. И цепляться за слабую надежду на двойную игру ницшеанца становилось все труднее.
«А я ведь мог бросить тебя на корабле сборщиков» - пронеслась в голове злая и совершенно неуместная мысль. Нет, Хант ни на секунду не сожалел о принятом тогда решении. Даже знай он, чем все обернется, он поступил бы так же. Хотя бы потому, что арест и казнь невиновного противоречила всему, во что он верил.
Впрочем… возможно, именно тогда и пошатнулась вера Радэ в новое Содружество. Смешно, но сверхчеловек не смог оказаться выше предательства и затаил жажду мести, а теперь спешил реализовать ее.
По губам снова скользнула усмешка, только теперь к ней примешалось презрение, при всем нежелании Дилана воспринимать сказанное Радэ всерьез, ему трудно было принять его слова.
- Вы, ницшеанцы, на все смотрите как-то однобоко, - произнес Хант. – Я хотел восстановить Содружество не ради власти, а чтобы ограничить эту власть. Власть мелких диктаторов на отдаленных планетах, власть торговой корпорации над космическими станциями, власть ницшеанцев над захваченными ими системами. Чтобы все они знали, что есть закон, который выше их собственной прихоти, и который гарантирует тем, кого они даже не считают за людей, равные с ними права…
Усмешка стала шире, а в голосе против воли зазвучала горечь.
- И если все так хорошо, как ты говоришь, если брошенные на произвол судьбы планеты уже готовы вступить в битву с магогами, зачем Боливару «Андромеда»? Сильный лидер определяется действиями, а не наличием у него боевого крейсера. Что мешает эрцгерцогу собрать весь имеющийся у него флот и подать пример остальным, выступив против магогов? Неужели ты думаешь, что в этом случае мнимые лидеры Содружества могут ему помешать? 
Ответ лежал на поверхности, и Хант не верил, что Радэ не видит его.
- Ты обманываешь себя, Радэ, если думаешь, что Боливар действительно готов защищать Содружество. Или делаешь вид, что обманываешь, чтобы переубедить меня… Боливаром движет жажда власти, но взамен подчинившимся ему он даст не защиту, он даст им рабство в обмен на жизнь… Я не знаю, согласился бы ты на подобную участь, но я нет… А потому не готов обречь на нее других.
Фраза получилась слишком долгой, воздуха опять не хватило, пришлось сделать паузу. Впрочем, сейчас она была даже кстати, позволяя ницшеанцу обдумать услышанное.
- Так что я не отдам Боливару «Андромеду», Радэ, - закончил, наконец, Хант. – И если вы с ним бредите идеей возродить ницшеанскую империю, бредьте ей без меня.

Радэ продолжал упорствовать, впрочем, это было даже не удивительно. Дилан и не рассчитывал его переубедить. Тем более что они с ницшеанцем на многое смотрели по-разному. Вот только раньше это не мешало оставаться по одну сторону… Жаль, что теперь все изменилось. Скорее всего, изменилось.
Хант снова усмехнулся.
- Ну да, людей легче подтолкнуть к чему-то, стоя с оружием у них за спиной, чем просто подав пример, - произнес он. – Знаешь, многие начинающие диктаторы говорили так же, как и ты, когда оправдывали бойни, устроенные на управляемых ими планетах. Смотрите, не закончите с Боливаром так же, как и они.
Наверно, он еще съязвил бы, но слова об экипаже заставили его замолчать. Это неприятно было признавать, но Радэ слишком хорошо успел изучить его за год, проведенный под его командованием. И он знал, в какое место нужно ударить, чтобы сделать больнее. И, что самое, мерзкое, сейчас он не гнушался воспользоваться своим знанием.
«Ты видел Беку и Харпера?!» - пронеслось в голове. – «Как они?!»
В конце концов, Радэ, в отличие от него, имел свободу передвижения, а значит, мог видеть остальных членов экипажа. И ради того, чтобы узнать о них хоть что-то, Дилан был готов даже наступить на горло собственной гордости.
Но последняя фраза Радэ дала понять, что при их разговоре присутствовало как минимум еще одно лицо. Быть может, это и было причиной всего того, что наговорил ницшеанец?
Дилан снова стиснул зубы, понимая, что от этих сомнений и неизвестности он скоро начнет сходить с ума. Но, как бы там ни было, предупреждение прозвучало вовремя. Пусть Боливар и знал о своей возможности воздействовать на Ханта через его людей, не хотелось лишний раз убеждать его в ней.
Дилан вскинул голову, с вызовом глядя на Радэ.
- Это проблемы мои и моего экипажа, - произнес он, - тебя это в любом случае уже не касается. У тебя теперь другой… капитан.
Возможно, эта фраза была слишком резкой, но капитан считал ее уместной в данной ситуации. Если Радэ ведет двойную игру – она будет лишним доказательством тому, что между ним и Хантом нет никакого сговора. Если же нет… Впрочем, робкая надежда все еще была жива, и о втором вариант Дилан постарался не думать.

После ухода Радэ на сердце остался странный осадок, смесь обиды и ощущения, что он обидел другого. Дилан устало вздохнул, кое-как добрел до кровати и рухнул на нее, закрывая глаз.
Кажется, он так до конца и не успел оправиться от последнего ранения, и теперь ощущал это особенно остро: сил катастрофически не хватало, ни физических, ни моральных.
Звук открывшейся двери вызвал уже не столько страх, сколько апатию.
- Боливару еще не надоело? – произнес Хант, не открывая глаз. Он был уверен, что увидит знакомую троицу ницшеанцев, явившуюся с очередным намерением переубедить его. Видимо, эрцгерцог решил чередовать словесные убеждения с физическими. Что ж, это, в чем-то это было хорошо, если в сложившейся ситуации вообще могло быть что-то хорошее. Сконцентрировавшись на нем Боливар, по крайней мере, должен был оставить в покое Харпера и Беку.
Вставать Хант тоже не спешил. Если громилам Боливара хочется – пусть стягивают его с кровати.
Дверь закрылась, повисло молчание, а затем голос, который Дилан никак не ожидал услышать, произнес:
- Паршиво выглядишь.
Бека?! Дилан вздрогнул, невольно подаваясь вверх. От резкого движения ребра полыхнули нестерпимой болью, заставляя его сложиться пополам, стискивая зубы. Отдышаться и выпрямиться удалось лишь через несколько секунд.
- Последствия гостеприимства эрцгерцога, - ответил Хант, поднимаясь с кровати уже более осторожно, а потому более успешно.
На лице Беки не было видно следов побоев. Кажется, за время нахождения здесь ее не тронули и пальцем. Это было хорошо… Впрочем, эрцгерцог мог решить, что намного эффективнее будет избить Валентайн на глазах капитана.
Эта мысль вызвала панику, от которой пересохло во рту. Хант с нескрываемым страхом посмотрел на дверь, и произнес:
- Боливар велел тебе прийти? – это был не вопрос, это было утверждение.
Бека кивнула.
- Он хочет, чтобы я убедила тебя сказать ему, где находится «Андромеда».
Это было предсказуемо. Впрочем, желание Боливара не играло ровно никакой роли. Намного важнее для Ханта было желание самой Беки. Сопротивляться одной только ее просьбе было бы намного сложнее, чем всем угрозам и побоям эрцгерцога.
- А ты сама этого хочешь?
Валентайн отвела глаза в сторону.
- Я не знаю, Дилан, - ее голос предательски дрогнул. – Он сказал, что если ты не послушаешь – он отправит меня в пилотируемой капсуле навстречу магогскому кораблю, а Харпер будет умирать так долго, как сможет прожить его организм… Я видела Харпера, он пока держится, но я не знаю, насколько его хватит…
В груди снова что-то защемило. Хант понял, что оказался не готов к этому разговору. Возможно, именно на это Боливар и рассчитывал.
- А Боливар не сказал, что сделает, если я отдам ему корабль?
- Сказал, что позволит нам всем улететь на «Эврике»…
Кажется, эрцгерцог кое-что вынес из разговора на корабле.
- И ты ему поверила?
Не хотелось бы, чтобы Бека ответила да.
Валентайн покачала головой, в глаза она по-прежнему не смотрела.
- В том, что касается «Эврики» нет…
И от этого ответа стало еще хуже.