Услышав ответ Телемаха, Дилан не смог сдержать рвущийся наружу смех.
- Ну, слава богу, - произнес он, роняя голову на грудь. В этот момент события последнего дня показались ему какими-то далекими и совершенно неважными, потому что, наконец, с сомнениями было покончено. – Черт побери, ты мог бы хотя бы предупредить. Под конец я едва не поверил в то, что ты, в самом деле, переметнулся к Боливару… Ты был чертовски убедителен.
Возможно, именно потому, что многое сказанное Радэ отражало его мысли. Ницшеанец тут же поспешил подтвердить это предположение.
- У тебя удивительный талант выставлять себя в худшем свете, чем ты есть, - усмехнулся Хант. Слова Радэ не вызывали у него отторжения, потому что они и в самом деле были правдой. – И наши с тобой разногласия не в причине, а в ее решении. Содружество слабо и ему нужны новые лидеры – с этим трудно спорить, но это не значит, что ницшеанский переворот укрепит его. События трёхсотлетней давности тому подтверждение. И, естественно, у ницшеанцев есть право защищать себя, вот только защита имеет мало общего с развязыванием междоусобной войны…
Наверно, можно было говорить много, вот только вряд ли это имело смысл. Их спор мог бы быть вечным: ницшеанский реализм против человеческого идеализма.
Дилан поднял руку, прося дать ему закончить.
- Но вообще, не в этом дело… Мы с тобой много наговорили друг другу за последний день, не все из этого было правдой, не все ложью, но…
И снова, как и тогда на мостике, слов не хватало.
Они с Радэ на многое смотрели по-разному, еще с момента их знакомства, когда ницшеанец дал понять, что, в отличие от Дилана, не упустил бы шанс уничтожить политических соперников. Вот только Хант не считал расхождения во взглядах чем-то неправильным – каждый имеет право на собственное мнение. И важно не то, что человек говорит, а то, что он делает. А действия Радэ не делали его предателем, наоборот, они доказывали обратное. Он, как и Хант, сделал все, чтобы не отдать «Андромеду» Боливару. А значит, сделал все, чтобы защитить Содружество.
Возможно, кто-то смог бы обвинить ницшеанца в бездействии, но не капитан. Вспоминать случившееся на корабле было неприятно, но все же Дилан признавал, что в той ситуации Радэ ничем не смог бы помочь ему. Если бы он бросился на его защиту, это закончилось бы тем, что они оба оказались на положении пленников. И тогда спасти Беку было бы некому…
- Я совершил ошибку, когда полетел на Хаукон Венья, - добавил Дилан, так и не закончив предыдущее предложение. – Я рассчитывал остановить, таким образом, войну внутри Содружества и не дать Бездне реализовать ее замысел, но у меня ни черта не вышло. Вместо этого я поставил под удар весь свой экипаж. И каждому из нас пришлось выживать так, как он умеет. За это нельзя винить... И это не первая моя ошибка и, скорее всего, не последняя. И, возможно, оставаясь со мной, ты не будешь на стороне победителя, Радэ, а потому… потому ты волен поступать так, как считаешь нужным. Если захочешь уйти – я не стану тебе мешать. Но если захочешь остаться и помочь… Я… я буду рад видеть тебя в составе своего экипажа.
Отредактировано Дилан Хант (2015-08-11 08:59:57)